Филип Дик: Я жив, это вы умерли - Страница 37


К оглавлению

37

Полагая, что отступает на более твердую почву, он объяснил галлюцинацию усталостью, беспокойством, помещением Анны в больницу, но Дик этим не удовлетворился. Во-первых, его мало радовало то обстоятельство, что этот кошмар существовал скорее в его мозгу, чем в реальности, — хорошенькое утешение. Во-вторых, он очень хорошо знал, что с ним происходит: и это не называется галлюцинацией, это нечто прямо противоположное. По различным причинам, из-за усталости, приема амфетаминов, семейной трагедии и, возможно, определенной внутренней предрасположенности, его физический механизм, который должен фильтровать реальность, заедает. Экран, который закрывает ее и позволяет ее выдерживать, разорвался. Он видел реальность, и теперь его проблема заключалась в том, чтобы выжить с этим видением.

— Вы знаете, — спросил он психиатра, — что сказал Джон Колье? Мировоззрением управляет некий тип, который наливает пиво в стакан. Пиво дает много пены, и наш собственный мир — всего лишь пузырек среди этой пены. Случается, что некоторые сквозь пузырьки мельком видят лицо этого типа, ну, который наливает пиво. И если они однажды такое увидят, то для них ничто уже не будет как прежде. Именно это со мной и произошло.

— Вы хотите сказать, — рискнул спросить доктор Флайб, — что вы видели Бога?


Из Сан-Рафаэля Дик отправился прямиком в Инвернесс, где находилась церковь, которую посещала Марен Хаккетт. Это было милое деревянное сооружение, расположенное на краю фьорда, которое, хотя и являлось католическим, но олицетворяло собой, как и Марен Хаккетт, нордическое суровое спокойствие. Филип вошел, попросил его исповедовать. Священник показался ему разумнее психиатра, по крайней мере, он слушал то, что ему говорили. Несколько раз священник печально поморщился, как если бы прекрасно понимал его. Он был похож на старого охотника, который некогда сталкивался с чудовищным волком и полагал, что избавил мир от него, вплоть до того дня, когда один напуганный юнец не рассказал, что его противник, оказывается, вернулся и что ему снова придется дать бой. В конце исповеди священник просто сказал:

— Вы повстречали Сатану.

Этот диагноз ободрил Дика. Церковь восприняла его всерьез, она знала о его проблеме. Но они дешево отделались, думал Филип, отказавшись считать возможным, что он встретил самого Бога, что этот кошмар был Богом, а не зловредным подпевалой. Действительно ли мир, в конечном итоге, настолько хорошо сделан, чтобы можно было без проверки приписать эту заслугу благосклонному божеству? Сформулированная таким образом гипотеза еще больше огорчила священника, но не удивила его. Казалось, ничто не может его удивить. Самое неистовое богохульство заставило бы этого человека лишь печально покачать головой, как опытного врача — тревожный, но банальный симптом. Это раздражало, но вместе с тем успокаивало. Теперь Филип был уже не один перед этим металлическим лицом, заполнявшим небо. Другие, даже не видя его, знали, что оно существует, и молились вместе с ним, молились за него.


Реакция Анны, когда Филип объявил жене о своем желании войти в лоно католической церкви, удивила его. Клео наверняка рассмеялась бы, да и весь Беркли вместе с нею; несколько месяцев назад он и сам бы рассмеялся. Но Анна была взволнована. Она крепко обняла супруга. И прошептала, что окрестится вместе с ним, и девочки тоже. Несчастье ослабило чувство нелепого, оно обратило Филипа к Богу, для этого, согласно христианам, оно и существует. Дик понял, что в глазах Анны это обращение было последней попыткой спасти их брак или перенести их разрыв. Он пообещал себе не разочаровывать ее.

Чтобы подготовиться к крещению, супруги посетили несколько занятий по катехизису. Оба они не получили религиозного воспитания, но незнание Анны нравилось священнику больше, чем расплывчатые и многочисленные теологические представления Фила, постоянно склонявшегося к воскрешению ересиархов и к предпочтению апокрифов Евангелиям, еще до того, как он их прочел.

Девочки не очень хорошо понимали принцип причастия. Он повергал их в шок. То, что Иисус увещевал есть его тело и пить его кровь, казалось им отвратительным, чем-то вроде каннибализма. Анна, чтобы успокоить дочерей, сказала, что речь идет об образном выражении, ну все равно как «глотать слова», но Фил запротестовал: не стоило труда становиться католиками, чтобы пошло рационализировать все таинства.

— Но также, — возразила Анна, — не стоит труда становиться католиком лишь для того, чтобы превращать религию в одну из твоих научно-фантастических историй.

— Именно к этому, — сказал Фил, — я и веду. Если принимать всерьез все, о чем говорит Новый Завет, придется поверить, что, спустя без малого две тысячи лет с момента ухода Иисуса, который оставил нам Святой Дух, человечество подверглось некоей мутации. Может быть, так не бывает, но это так: если ты мне не веришь, стало быть ты не христианка, вот и все. И это не я сказал, а апостол Павел. Так что не моя вина, если христианство и в самом деле похоже на научную фантастику. Таинство евхаристии является действующей силой этой мутации, и не преподноси его бедным крошкам как своего рода глупое ознаменование. Послушайте меня, девочки. Я расскажу вам историю про кошку и антрекот. Как-то раз одна женщина ждала к ужину гостей. Она купила и поставила в кухне на буфет великолепный антрекот весом в пять фунтов. Когда пришли гости, хозяйка пригласила их в гостиную. Все выпили по бокалу или по два мартини, затем она извинилась и проскользнула на кухню, чтобы приготовить антрекот… И вдруг заметила, что он исчез. И что же она видит — ее кошка сидит в углу и спокойно облизывается?

37