Филип Дик: Я жив, это вы умерли - Страница 107


К оглавлению

107

Примечательно, что изучение этого вида интеллектуальной и эмоциональной изменчивости в форме автопортрета дало Дику повод в очередной раз совершить поворот. Отныне он выбрал свою религию: описав блуждания Пайка и свои собственные, он перешел на сторону Эйнджел Арчер. Она, по крайней мере, твердо стояла на земле и, не порицая грешника, отвергала как грех этот нелепый поиск смысла, из-за которого Тимоти Арчер заблудился в Иудейской пустыне, куда он самонадеянно отправился в малолитражке, прихватив только карту и две бутылки кока-колы. Нет ничего более душераздирающего, чем вид людей, презирающих реальность, в которой они существуют, и занятых исключительно рассуждениями о Последней Реальности. Видимость того, что они проникают в суть вещей, лишает их способности видеть то, что лежит на поверхности. Они не знают этого мира, его доброты и его прочности. Они проходят мимо жизни.

Да, вздохнул Дик, я прошел мимо жизни.


Превратившись в поборника конкретного, он не мог удержаться от того, чтобы не увлечься. Дик не удовольствовался тем, что противопоставил своему рыцарю смысла печального образа несчастную и любящую молодую женщину. Он должен был добавить сюда шизофреника и на практике возвести того в пример, так как он не пройдет тест на поговорки. В рамках этого теста, которому его самого подвергали в юности, нужно было объяснить значение известных поговорок, например «Кот из дому, мыши — в пляс». Предполагается, что разумный человек объяснит, что речь идет о бездельничающих в отсутствие хозяина работниках. Человек менее разумный удовольствуется простой парафразой и воспользуется уже имеющимися словами, вместо того чтобы сформулировать суть поговорки. Он скажет что-нибудь вроде: «Если у вас в доме есть мыши, ваша кошка охотится за ними, а если она уходит, мыши, довольные тем, что воцарился мир, начинают плясать». Увлеченный своей идеей, Дик решил представить эту неспособность к абстрактному мышлению как сильное противоядие против злоупотреблений, в которых он был виновен.

Тому, кто сомневается в том, что непонятные физические феномены доказывают возвращение его сына из мира мертвых, епископ в нетерпении приводил следующий пример:

— Вы заглядываете под машину и видите лужу. И, хотя вы не видели, как эта вода вытекала из мотора, вы, тем не менее, вынуждены предположить, что это так. У вас есть все причины это предполагать, вы вправе это сделать. Я был адвокатом и могу вам сказать, что можно считать доказательством…

— А машина стоит на частной стоянке? — обрывает его шизофреник. — Или на общественной?

— Я вас не понимаю. — Епископ явно в замешательстве.

— Если, кроме вас, там никто не паркуется, тогда, безусловно, вода из вашей машины. Но она вытекла не из мотора, скорее, из радиатора, или из насоса, или из трансмиссии. Если у вас автоматическая коробка передач, то там находится специальная жидкость, очень похожая на воду. У вас автоматическая коробка передач?

— Где?

— В вашем автомобиле?

— Я не знаю. Я говорю о гипотетической машине.

— Вот как? Во-первых, прежде всего следует выяснить, о какой именно жидкости идет речь. Для этого надо лечь на землю, протянуть руку, обмакнуть палец в лужу. Теперь определим, что это: масло, бензин или вода? Предположим, вода. Это можно объяснить следующим образом: когда мотор работает и радиатор нагревается, иногда возникают излишки воды, которые стекают через специально предусмотренное для этого отверстие. А какая у вас машина?

— Кажется, «бьюик», — удрученно отвечает епископ.

— Нет, «крайслер», — мягко уточняет Эйнджел.

— А? — переспрашивает епископ.


Все, что нужно уметь в жизни, повторяет Дик, это починить свою собственную машину. Не какую бы то ни было абстрактную машину, не машину вообще, машин вообще не существует, потому что ничто не существует вообще. Существуют только конкретные вещи, и нам вполне должно хватать тех, что встречаются на нашем пути. Все остальное опасно. Мы начинаем подмечать нелепые повторения, придумывать какие-то смехотворные связи, верить в то, что за всем этим стоит некий план, нам хочется раскрыть его, — короче, мы становимся параноиками. Молодые люди, остерегайтесь такой перспективы: достаточно сунуть палец в механизм. И я знаю, о чем говорю, это моя собственная история.

А сейчас мы возвращаемся в клеточку под номером 16: ирония и отступление, зима души. Если верить Санчо, Дон Кихот, перед тем как умереть, вернулся в реальный мир. А вместе с ним, как кажется, и Сервантес, поскольку он закончил на этом свой роман, — а ведь некая мысленная привычка, которую сложно искоренить, требует, чтобы последняя глава содержала нравоучение и смысл истории.

Поскольку «Трансмиграция Тимоти Арчера» была последней книгой Дика, можно сделать вывод, что преимущество осталось за Филом. Итак, люди вроде Джетера, апостола дерьма, с удовольствием видели в этом «завещании» показательный «возврат к реальности», хотя и проникнутое разочарованием, но вполне мирное согласие с окружающей нас нелепостью, со сложным и удивительным слабоумием мира. Нет смысла, нет обратной стороны, и, возможно, это даже к лучшему, во всяком случае, тот, кто от этого откажется, — свинья.

Но Дик и был свиньей, точнее, Крысой. Он не смог удержаться от того, чтобы не закончить свою последнюю книгу предположением, что покойный епископ переселился в тело и разум своего соперника, молодого шизофреника. А заодно и отметить, что шизофреник и рассказчица изучают волнующие факты, участвуя в разрастающемся скандале. Утомленный, Дик чувствовал приближение смерти и боялся того момента, когда рулетка остановится и шарик выпадет на какую-нибудь цифру, чет или нечет, а это обязательно произойдет. Он знал, что этот момент наступит, но вплоть до последней минуты, в той мере, насколько это зависело от него, упорно не хотел делать выводы, продолжал спорить с самим собой и интересовался исключительно предпоследними истинами.

107