— Каждый вертится, как может. И если существует теплое местечко, то ты его нашел.
Иногда Дик был очень счастлив. Разве он не имел все, что нужно? Спокойная жизнь, без драм, нюхательный табак, музыка, кошки, верные друзья, которые, несмотря на подшучивания, им восхищались, наконец, его Экзегеза, по мере создания которой раскрывались замыслы Господа о нем и о мире. Она была еще туманна, противоречива, обилие теорий сбивало Дика с пути, но он ждал, что однажды его дремлющий разум проснется, решит, что шутка затянулась, и поставит финальную точку в этой чудовищной рукописи. Он, Дик, будет писать как обычно: «Я спрашиваю себя… Возможно… А если случайно?..», когда внезапно то, что таится в глубине его души, возьмется за перо и напишет: «Он был прав, это так». Тогда он объявит всему миру с ослепляющей очевидностью, что это и точно так. Если Господь избрал его писцом, это пройдет именно так. Но кто может сообщить волю Бога? Не разгневает ли Дик Его, веря в то, что угадал ее? Фила охватывал дикий страх, приступы отчаяния, он боялся, что его предназначение — месить грязь, пока смерть не заберет его. Он был почти уверен, что тайна тайн погребена где-то здесь, среди отбросов, но из этого не следовало, что ему удастся ее опознать. Может быть, это жестокое призвание уготовано ему там наверху: казнь Тантала, часть метафизики. Он умрет в незнании. Он может говорить, что, оказавшись по ту сторону, он узнает, как обещает апостол Павел, он встретится с реальностью лицом к лицу. Но кто может сказать, что будет?
По прошествии трех или четырех лет Экзегеза казалась еще дальше от своего завершения, чем в начале. Дик охотно шутил на эту тему с Пауэрсом и другими, но в действительности ему было не по себе. Он исписал тысячи страниц, которые, быть может, никто никогда не прочтет, создал массу теорий, проверял сведения, и каждый день его огромный труд все больше и больше отдалялся от назначенной цели: составить отчет о том, что с ним случилось весной 1974 года. Чтобы получить задаток, Фил набросал примерные планы романов, которые казались многообещающими как ему самому, так и остальным. Но ни продолжение «Человека в высоком замке», ни проект, озаглавленный «Напугать мертвеца», в котором речь должна была идти об одном бизнесмене из Калифорнии, в чей мозг проникло сознание некоего ессея, жившего в I веке после Рождества Христова, так и не были опубликованы. Раньше, когда Дик был плодовитым автором, вопросы о том, скоро ли он напишет что-нибудь серьезное, его раздражали. Теперь все было гораздо хуже, его спрашивали, пишет ли он еще. Говорили, что его знаменитое воображение истощилось, но Фил знал, что на самом деле проблема заключается в другом. У него никогда не было воображения. Он писал отчеты. В целях безопасности от него долгое время это скрывали, и он верил, что придумывает все эти истории, подобно тому, как Рэгл Гамм верил, что, отвечая на вопросы, он участвует в конкурсе, организованном местной газетой. Вплоть до того дня, когда, по его желанию, ему не была открыта истина. И тогда же исчезли метафизические зайцы, что покрыли норами его Экзегезу. Каждый рассказ должен иметь смысл, завершение, и всевозможные смыслы были одновременно вброшены в его голову. Дик терпеливо, в течение нескольких лет, описывал их и сортировал, но он знал, что чем дальше он продвигается, тем меньше он продвинулся. Загадка усложнялась по мере того, как росла стопка нечитаемых листков.
Иногда Филип Дик думал, что весной 1974 года он должен бы был умереть. Этот срок был заложен в его программу, и, несомненно, во всех мирах, кроме одного, все произошло так, как и было предусмотрено, вплоть до его превращения в пепел или в свет. Но в одном месте произошел сбой, и, вместо того чтобы увидеть последнее озарение и умереть, он выжил. По той или иной причине Программист открыл Дику то, что обычно открывается при переходе на ту сторону, но оставил его в этой юдоли слез. Отсюда это впечатление, что с ним уже больше ничего не произойдет, что жизнь продолжается без него. В определенном смысле Филип К. Дик умер в возрасте сорока шести лет. В марте 1974 года на последней странице его истории было напечатано слово «конец». Филу предоставили отсрочку, чтобы он смог ее перечитать и понять смысл того, на что ему удалось бросить мимолетный взгляд. Когда ему это удастся, он умрет по-настоящему.
С точки зрения Программиста, это должно было быть весьма интересным. С точки зрения Дика, напротив, это напоминало скорее судьбу лабораторной крысы, запертой в лабиринте. «Я стал, — жаловался он, — думающей машиной, не способной ни на что другое. Я поставил перед собой, или передо мной поставили, проблему, которую я не в состоянии ни разрешить, ни забыть, я загнан в угол. Каждый день мой мир становится более ограниченным, я все больше и больше работаю, и все меньше и меньше вижу. Это меня пугает, но я думаю, что это моя карма».
Больше уже ничего не случится. Он не напишет ни одной книги, не полюбит ни одну женщину. Он обречен на перечитывание своих старых книг, на воспоминания о своей жизни, на написание бесполезных примечаний внизу страницы, смысл которых ему не удастся изложить в подходящем эпилоге.
Однако кое-что в его жизни все-таки произошло. Вернее, в ней появился кто-то.
В Лунной долине, к северу от Сан-Франциско, находится прелестный город Сонома, и в этом прелестном городе жила одна прелестная женщина по имени Джоан Симпсон. Темноволосая, мускулистая, гибкая, она увлекалась боевыми искусствами и любила сидеть в позе полулотоса, являясь воплощением чувственности и вместе с тем безмятежности. Она работала в психиатрической больнице, читала Юнга и других классиков. Легкое косоглазие только добавляло ей шарма.